Неточные совпадения
Наконец дверь с грохотом отворилась, вылетел, кружась и повертываясь на воздухе, Крак, половопегий пойнтер Степана Аркадьича, и вышел сам Степан Аркадьич с
ружьем в руках и с сигарой во
рту.
Во
рту у Дерсу была трубка, а рядом лежало
ружье.
Я вставил приклад
ружья в плечо, но ни мушки, ни прицела не видел. Я видел только мохнатую голову медведя, его раскрытый
рот и злобные глаза.
Вдруг грянул выстрел под самыми окнами, я бросился к окошку и увидел дымок, расходящийся в воздухе, стоящего с
ружьем Филиппа (старый сокольник) и пуделя Тритона, которого все звали «Трентон», который, держа во
рту за крылышко какую-то птицу, выходил из воды на берег.
— Убери брюхо! Стоишь, как беременная баба! Как
ружье держишь? Ты не дьякон со свечой! Что
рот разинул, Карташов? Каши захотел? Где трыньчик? Фельдфебель, поставить Карташова на час после учения под
ружье. Кан-налья! Как шинель скатал, Веденеев? Ни начала, ни конца, ни бытия своего не имеет. Балбес!
Смотр кончался.
Роты еще несколько раз продефилировали перед корпусным командиром: сначала поротно шагом, потом бегом, затем сомкнутой колонной с
ружьями наперевес. Генерал как будто смягчился немного и несколько раз похвалил солдат. Было уже около четырех часов. Наконец полк остановили и приказали людям стоять вольно. Штаб-горнист затрубил «вызов начальников».
Вслед зa этим первая
рота встала, за ней вторая — приказано было взять
ружья на перевес, и батальон пошел вперед.
Капитан мгновенно скомандовал
роте: «стой, вольно!»
Ружья у солдат опустились, офицеры всунули свои сабли в ножны, послышались чиханье, сморканье и мелкие разговорцы.
Но когда Полторацкий подошел с
ротой, он велел стрелять, и только что была передана команда, по всей линии цепи послышался непрерывный веселый, бодрящий треск
ружей, сопровождаемый красиво расходившимися дымками.
Ключарёв прервал свои сны за пожарным сараем, под старой уродливой ветлой. Он нагнул толстый сук, опутав его верёвкой, привязал к нему
ружьё, бечёвку от собачки курка накрутил себе на палец и выстрелил в
рот. Ему сорвало череп: вокруг длинного тела лежали куски костей, обросшие чёрными волосами, на стене сарая, точно спелые ягоды, застыли багровые пятна крови, серые хлопья мозга пристали ко мшистым доскам.
Дядя Ерошка, прижав
ружье к груди, стоял неподвижно; шапка его была сбита назад, глаза горели необыкновенным блеском, и открытый
рот, из которого злобно выставлялись съеденные желтые зубы, замер в своем положении.
В восемь часов утра Вольский вошел, как всегда, в казарму, где
рота уже выстроилась с
ружьями перед выходом на ученье.
Пули с визгом летали по улице, свистели над его головою, но ему было не до них; при свете пожара он видел, как неприятельские стрелки бегали взад и вперед, стреляли по домам, кололи штыками встречающихся им русских солдат, а
рота не строилась… «К
ружью! выходи! — кричал во все горло Зарядьев, стараясь высунуться как можно более.
— Ничего, одолжайтесь! я понюхаю своего! — При этом Иван Никифорович пощупал вокруг себя и достал рожок. — Вот глупая баба, так она и
ружье туда же повесила! Хороший табак жид делает в Сорочинцах. Я не знаю, что он кладет туда, а такое душистое! На канупер [Канупер — многолетняя трава с сильным запахом.] немножко похоже. Вот возьмите, разжуйте немножко во
рту. Не правда ли, похоже на канупер? Возьмите, одолжайтесь!
Немного времени спустя я распрощался с офицерами и вышел из палатки. Вечерело; люди одевались в шинели, приготовляясь к зоре.
Роты выстроились на линейках, так что каждый батальон образовал замкнутый квадрат, внутри которого были палатки и
ружья в козлах. В тот же день, благодаря дневке, собралась вся наша дивизия. Барабаны пробили зорю, откуда-то издалека послышались слова команды...
Еще минута — и
роты, бряцнув одна за другой
ружьями, сходятся на середину поля в правильный огромный четырехугольник.
Тотчас же после того, как — мы перешли Лом по небольшому мостику, дорога пошла в гору. Сначала подъем, хотя и весь покрытый кустами, был сносен, но чем выше мы поднимались, тем круче становилась покатость, тем уже дорога. Наконец мы были принуждены взбираться поодиночке, иногда подпираясь
ружьями.
Роты перепутались.
Всем было немного жутко, все чего-то ждали. И вдруг раздался крик, но не от боли, а скорее от испуга. Действительно, пуля попала в патронную сумку солдатика, который, бледный и с дрожащим лицом, понес показывать ее ротному командиру. И. Н. внимательно осмотрел пулю и, заметив, что она четырехлинейного калибра, из
ружья Пибоди и Мартини, перевел
роту в какую-то выемку дороги.
И
рота солдат —
ружья на руку, штыками вперед — бросилась на толпу матрикулистов. С другой стороны в нее врезались конные жандармы. Поднялся неистовый крик. Студентские палки и несколько солдатских прикладов поднялись в воздух. Среди крика, шума и свалки послышались удары и отчаянные вопли.
Скоро нас снова тронули и, проведя несколько сот шагов без дороги, указали место. Справа виднелись крутой берег извилистой речки и высокие деревянные столбы татарского кладбища; слева и спереди сквозь туман проглядывала черная полоса. Взвод снялся с передков. Восьмая
рота, прикрывавшая нас, составила
ружья в козлы, и батальон солдат с
ружьями и топорами вошел в лес.
Три
роты сделали залп из
ружей в турок, усыпавших вал, и с криками «ура» бросились в ров, а оттуда полезли в укрепление.
Поручик Забелин выхватил у одного из солдат
ружье и обратился к
роте...
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. 24 человека стрелков с разряженными
ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как
роты проходили мимо них.
Проезжая между тех же
рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших
ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.